«От материи
к Свету. Философский
Камень, модель мира»

Что привело меня к алхимии, так это «коэффициент очарования». Когда мы хотим узнать, из чего состоит какое-либо тело, мы посылаем в него снаряд. В результате наша цель разлетается на куски, и, изучив траектории полёта обломков, мы можем получить искомый ответ.

Мы можем установить две вещи:

• во-первых, у нас есть траектория снаряда до того, как он достигнет цели. Если ДО взрыва существовали какие-либо траектории, а значит, и физические следы, то частицы, которые проложили эти траектории, неизбежно обращают время вспять;
• во-вторых, всегда есть траектории, связанные с экспериментатором. В подобном случае они обычно произвольны. Существует своего рода квантовая сигнатура. Это означает, что существует прямое взаимодействие между человеком и тем, что он делает, если предполагается, что действие происходит в абсолютно замкнутом пространстве.

Последнее шокировало и заинтересовало меня больше всего! Оказывается, информация циркулирует между нами и материей какими-то нестандартными способами. Причём это давно известно.

Итак, есть сигнатура, то есть взаимодействие человека и материи. Это волшебство! Это же невозможно!

Данный вывод имеет научное применение. Например, мы можем создать системы дистанционного управления без пультов... Естественно, пока их ещё нет, ведь речь идёт о квантовом феномене!

Также встречаются люди, которым достаточно пройти мимо компьютера, чтобы он перестал работать. И речь идёт вовсе не об электростатических разрядах. Этому нет объяснения. Похоже, у подобных людей просто странные отношения с вещами, причем обратное тоже верно.

В лаборатории, по идее, любой может провести опыт, потому что научные эксперименты должны успешно воспроизводиться кем угодно при аналогичных обстоятельствах; но на самом деле часто на эксперимент назначают кого-то конкретного, так как заранее известно, что при его участии всё точно сработает.

Заметив такое взаимодействие между человеком и материей, я поначалу обратился к официальной науке, но в её рамках подобные вещи никого не интересовали. Тогда я отошел от неё, и именно в этот момент я наткнулся на старую книгу Франсуа Жоливе-Кастело 1894 года под названием «Жизнь и душа материи» (La vie et l’âme de la matière). Книга подобного рода не особо интересна для нас, но, тем не менее, в ней было сказано, будто имеется нечто, связанное с материей, на что можно воздействовать и получать реакцию. Я подумал: «Вот оно что!» Так я впервые услышал об алхимии. Для меня на тот момент она представляла собой ворох каких-то невнятных суеверий, нечто средневековое. Но я всё же просмотрел описание экспериментов... и подумал: «Что за чертовщина!» А ещё подумал, что, чтобы доказать, что всё это неправильно,

надо провести описанные в книге опыты. Но они сработали.

И я увидел нечто такое, что был не в состоянии постичь. Например, увеличение массы тел. Но изменить её невозможно, если плотность тела не имеет причины для изменения! Эти тела уже не поддавались описанию с помощью периодической системы элементов.

Тогда мне открылись две возможности:

• первая — сказать себе, что все подобные занятия — опасная чушь, того, что я видел, не может быть и лучше заняться чем-то другим;
• вторая — допустить, что всё это очень интересно. Правда, тогда мне придётся уйти из так называемой «официальной» науки.

Я выбрал второй путь: создал свою лабораторию и начал экспериментировать. Так что я занялся оперативной алхимией (alchimie opérative) прежде, чем осмыслил тексты. Кстати, в них я тогда вообще ничего не понимал. Я только был немного наслышан о первичной материи и, отталкиваясь от этого, размышлял, читая Ньютона, об идее очищения. То есть о том, как очистить материю, чтобы установить взаимодействие между ней и человеком. Нечто происходит... Я думаю, что наука не может отрицать подобное взаимодействие, не пойдя против своей совести. Многие его не признают, это их право. Но всегда были ученые, которые не довольствовались знаниями своей эпохи. Например, Галилей, чьи исследования убедили его в том, что Коперник был прав, утверждая, что планеты вращаются вокруг Солнца и вокруг своей оси — гелиоцентризм против геоцентризма. Галилей был осуждён Инквизицией за неповиновение Папе Урбану VIII из-за того, что поддержал идеи Коперника. Он был реабилитирован только 31 октября 1992 года Папой Иоанном Павлом II, то есть 359 лет спустя после своего отречения в суде Инквизиции.

Мы запутались в сети систем. В этом разница между знанием и пониманием. Знать — значит «разглядеть это» и более ничего, тогда как понимать (connaître) — «рождаться вместе» (naître avec)... Мы видим, что люди, у которых есть знания, но нет понимания, все сводят к тому, что уже знают, не замечая более ничего. Но сегодня нет ни одного серьёзного учёного, который бы не учитывал взаимодействие между экспериментатором и экспериментом. Подобное просто невозможно.

Возьмите двух поваров, имеющих одинаковую квалификацию, дайте им одни и те же продукты и одинаковую утварь и попросите их приготовить одно и то же блюдо. У одного выйдет вкусно, у другого — посредственно. Дело в том, что, хоть они и получили одни и те же продукты, первый повар имеет нечто сверх того — мастерство. Да это же чистая алхимия! Взаимодействие между оператором и материей, с которой он работает, и наоборот. Такие вещи не поддаются количественной оценке. Но и искусство не поддаётся количественной оценке! Кстати, искусство — это окно в вечность. Если речь идёт о настоящем искусстве, произведение художника делает нас неподвижными.

Например, рассматривая скульптуру, можно застыть, раскрыв рот. Правда, попадаются произведения, которые не вводят вас в ступор, а наполняют различными эмоциями. Это значит, что художник благодаря своему творению избавился от собственных эмоций, и, когда вы смотрите на такую работу, она передаёт их вам. Как успешно он провернул своё коварное дело! Но существуют творцы, которые способны трансмутировать свои эмоции таким образом, что откроется окно в Свет.

Бог недвижим,
Творение есть движение.
Патрик Бюренштейнас

До начала было только Единое.

То есть не было ни Света, ни тьмы.

И вдруг по какой-то неизвестной причине часть Единого приходит в движение. С этого момента подвижная часть берёт себе имя «тьмы» (она состоит из возбуждённого, беспокойного, волнующегося Света), остальная же часть лишается наименования «Единого», чтобы принять имя «Свет» (она состоит из неподвижного света).

С этого момента, — заметьте, теперь появился «момент», ведь время зародилось вместе с материей, — тонкая нить Света/материи наматывается на себя, создавая бóльшую плотность, чем плотность окружающей среды. Материя, такая, какой мы её знаем, рождена.

Поэтому в нашей Вселенной гораздо больше Света, чем материи. И этот Свет постоянно оказывает давление на материю.

В западных текстах можно найти формулировку, устанавливающую противопоставление тьмы (материи) и Света (энергии). Но подобная оппозиция — кажущаяся.

Мы можем представить себе Вселенную как вязание или как ткачество, плетение из одной-единственной нити, принимающей различные формы. Например, вообразим себе полотно, сотканное из единой нити, с разными причудливыми узорами, создающими складки. В нем всё взаимосвязано и тождественно по сути.

В этом процессе Свет отталкивает материю, стягивая таким образом абсолютно всё в одну точку. В сердце любой галактики есть чёрная дыра, которая является окончательным прибежищем материи.

Свет, о котором идёт речь, — не тот, что мы видим, потому что любой видимый свет уже имеет форму.

Чтобы найти Свет, нужно стремиться к неподвижности, покою и упорядочиванию, выправлению, согласованности. Когда вы находитесь в пути, вы в движении. Но когда вы — путь, вы неподвижны.

Цель алхимии состоит в том, чтобы превратить материю в Свет (энергию), что обратно творению, которое уплотняет Свет и превращает его в материю.

В конечном итоге самое главное — интенсивность, острота настоящего момента, то есть по существу поиск единства, точки «полного единения» и той открытости миру, которая позволяет

разглядеть, что всё благоприятно и прекрасно. Главное — вернуть себе способность изумляться, вновь обрести душу ребёнка и насладиться поэзией этого мира.

Мир кажется уродливым, когда мы воспринимаем его сквозь фильтр наших эмоций, которые являются не более чем способностями нашего эго. Ключ к нашим изысканиям — в упорстве (persévérance) в буквальном смысле слова: нужно прорваться (percer) сквозь пределы видимости, чтобы увидеть, что находится за ними. Страдание в нашем мире существует только из-за эго и представляет собой не что иное, как интеллектуальное страдание от того, что «то, чего я ожидаю, не происходит». Есть фраза, отлично это иллюстрирующая: «Как жаль, что у роз есть шипы». Впрочем, есть и другая, ответная: «Возрадуйся, что у шипов есть розы». Всё дело в точке зрения. Здесь постоянно восхваляют страдание. Если люди завистливы и озлобленны, значит, у них на это есть время. Человек жалуется, когда он не занят, то есть пуст!

Задача состоит в том, чтобы преодолеть противоречия, простить тьму и сделать так, чтобы Свет и тьма снова поладили.

Те, кто смог этого добиться, любят всех и вся, и никакого подлинного секрета в этом нет! 

ЯЗЫК ПТИЦ

Этот «летучий» и тонкий, то есть очень трудноуловимый, изощрённый и утончённый язык используется алхимиками для того, чтобы передать секреты своего ремесла, что позволяет мне провести забавную (amusant, âme usant — «истощать душу») параллель. Ведь вместе мы будем истощать наши души, которые заставляют нас волноваться и двигаться. Мы попытаемся свести движение на нет.

Язык Птиц предлагает нам несколько ключей к своему содержанию, и существует три способа понять его. Во-первых, это каламбур: например, я вижу кого-то в очках (lunettes), я слышу, как он чётко читает (lu net), а «чёткое чтение» представляет собой ровно то, для чего предназначен данный предмет (очки). С помощью подобных каламбуров мы сможем отыскать правильный подход и добраться до сути.

В алхимии рассуждают не о ходьбе, то есть о походах (marche), а о подходах (démarche), так что, видимо, в какой-то момент мы остановимся: ведь цель исканий алхимика — это не движение, а неподвижность, покой.

Итак, применим подходящий подход и поймём Язык Птиц с помощью каламбуров. Как вы знаете, всё, что нас окружает, называется материей (la matière). В этом слове мы можем расслышать «треть души» (l’âme a tiers). Но если душе принадлежит третья часть, то где оставшиеся 2/3? Есть одна догадка. Может быть, наш подход, наш путь к конечной остановке, подразумевает три перехода (passages), три мудрых шага (pas sages), по одному на каждую часть. Часть души, — 1/3, — нам уже известна. Теперь мы должны рассмотреть тот факт, что есть ещё две другие части. Кстати, это предоставляет мне возможность поговорить о вчерашней алхимии, прежде чем говорить об алхимии сегодняшней.

Если мы будем мудрыми учениками, то, преодолев три перехода (trois passages), мы получим возможность скончаться (trépasser), на что указывает произношение данного слова. Нет ничего более похожего на смерть, чем неподвижность, покой. Но смерть (la mort) — это душа вне [тела] (l’âme hors), что не обязательно является смертью как таковой.

Итак, теперь у нас есть представление о том, что такое алхимия:

Я ищу неподвижности, покоя,
Я преодолею три перехода,
И после этих трёх переходов я обрету нечто,
похожее на смерть.

Естественно, я понимаю, что не справлюсь в одиночку, поэтому я обращусь к тем, кто заступается за людей перед Богами, — к ангелам (ange), в чьём имени можно расслышать «В Я» (Еn Je). Таким образом, мы знаем, где они находятся. Значит, нам есть что искать внутри себя.

и Земля. И будьте уверены, что у вас нет причин бояться смерти, потому огонь продолжает свой путь. Огонь остался невредим.

Есть ли место Языку Птиц в других языках? Ответ — да. В английском языке, например, красота истинна только в том случае, если она «завершённая», «полная» (full, beautiful): мы стремимся к единству, желаем его обрести, а оно является таковым, только если вмещает в себя всё и вся.

СВЕТ

Я попытаюсь провести параллель между так называемыми прошлым и настоящим, то есть между взглядами алхимиков Средневековья и современности, не забывая при этом, что для меня между ними разницы нет.

Между тем, кто ведёт работы в скороварке, и тем, кто работает с ускорителем частиц, нет никакой разницы. Единственное отличие — размер «скороварки». Внутри
же происходит примерно то же самое. Суть дела в том, что то, что пытался найти алхимик Средневековья, и то, что пытается найти его сегодняшний коллега, — не что иное, как единство материи.

Алхимик Средневековья называл его Светом, это мистическая точка зрения. Его Свет — то, что мы сегодня понимаем под Единством. Чем мог бы быть такой Свет с физической точки зрения? Это изначальная недифференцированная энергия. Однако данный термин не подходит, потому что энергия сама по себе уже является чем-то. Поэтому нам придется обратиться к моменту до сотворения мира, что сложно, поскольку
мы в этом мире находимся. Но до творения было нечто недифференцированное и равносильное единице. Оно называлось Светом. Древние основывали свои суждения на выражении: Aїn Soph Aour, которое ошибочно переводится как «Бесконечность».

Истинный смысл:
Aїn = отрицание;
Soph = форма;
Aour = Свет (дарящий любовь, Amour).

Каждый раз, когда мы говорим о Любви, мы говорим о Свете. Любимый — это тот, кого мы обожаем, (adoré, dorée, «золотой» — цвет Света), тот, кто озаряет нас, приносит нам Свет.

Верующий назовёт подобный гипотетический Свет Богом. Физик тем временем будет искать то, что лежит в основе всего сущего, то есть изначальную недифференцированную энергию, хотя, повторюсь, термин «энергия» не подходит.

Что могло произойти в самом начале нашей Вселенной? Бесконечное настоящее время, ничего не происходит, и вдруг по какой-то непонятной причине состояние покоя нарушается, и всё приходит в движение, сотрясается и волнуется. И как только начинается волнение, начинается различение. Aїn Soph Aour означает: Свет — это не-форма, отрицание формы.

Как только появляется форма, Света больше нет. Поэтому нам надо договориться о значении термина «Свет». В данном случае это не видимый свет, а всё, что не является материей.

Что древние понимали под поиском Света?

ТЕЛО, ДУША И ДУХ

Для алхимика любое сущее включает в себя три части, которые он называет «телом», «душой» и «духом». Что это за три начала?

Возьмём какое-либо тело, например, растение и попытаемся его уничтожить, прокалить, сжечь... всегда что-то остаётся. Так мы получим первое начало, которое алхимики называют Солью (Sel). Для нас это тело.

Второе начало, одушевляющее, которое заставляет вещи двигаться, возбуждает и вызывает волнение, алхимик называет Серой (Soufre) и душой. Её символически представляют красный цвет, мужчина и Солнце. Если развить далее пример с растением, то Сера (Soufre) — его эфирное масло, а зола, остающаяся после сжигания растения, — Соль (Sel). В нас, людях, Сера (Soufre) — то, что нас волнует (то есть наши эмоции), ведь мы, очевидно, тоже сформированы на основе этих трёх начал: Соли (Sel), Серы (Soufre) и Ртути (Mercure). Душа — вместилище волнения, которое мы должны опустошить, чтобы получить возможность видеть бытие.

Третье и последнее начало — самое летучее и непостоянное из тех, что находятся внутри тела, — дух. Возьмём растение, расчленим и перегоним его. В результате получится чрезвычайно летучий продукт, который называется Ртутью (Mercure). В старину, чтобы указать на то, что это дух (esprit), его называли spiritus (по-латыни «Дух»).

Итак, любую вещь образуют три начала — Соль (Sel, материя), Сера (Soufre, движение и волнение) и Ртуть (Mercure, дух). Так древние видели наш мир. Они говорили, что всё, образующее нашу Вселенную, включая нас, состоит из этих трёх вещей.

ПРЕВРАЩЕНИЕ МАТЕРИИ В СВЕТ

Цель игры — перетрансформировать эти три начала в Свет. Но «трансформация» — плохой термин. Обратите внимание, что алхимики не трансформируют, а «трансмутируют». Если вы читаете эту книгу в надежде научиться создавать золото, — а это первое распространённое предубеждение, касающееся алхимии, — то вы будете разочарованы. Я немного расскажу вам об этом, но золото алхимика — это Aor, Свет, а цель изысканий алхимика — не материя, а дух. Так что речь пойдёт не об обыкновенном золоте, а о превращении материи в Свет.

Второе предубеждение по отношению к алхимии заключается в том, что алхимик ищет бессмертия, но это было бы святотатством. Представьте себе, что вы бессмертны. Это означает, что вы обречены наблюдать, как вас покидают все ваши близкие... Так что дело не в стремлении к бессмертию. Но если вы способны превратиться в так называемый Свет, то это будет означать, что вы становитесь всем, и всё становится вами. Так выглядит бессмертие для алхимика. Мы все хотим снова стать Светом — для верующего это означает возвращение к Богу, — но при одном условии: что мы сохраним способность мыслить и наши воспоминания. По сути, мы говорим себе: «Когда-нибудь, позже, я хотел бы вновь стать единым со всем, но при этом продолжить думать о себе как о „я“». Но невозможно восстановить единство, сохранив индивидуальность. Как с физической, так и с метафизической точки зрения материя среагирует на превращение в Свет. Поэтому в процессе любых философских изысканий вас обязательно спросят: «Что вы готовы потерять?»

Ответ — всё, даже форму, потому что, пока есть форма, есть и различие. В Книге Бытия читаем: «...отделил Бог свет от тьмы. [...] И был вечер, и было утро», но ровно то же самое можно было бы выразить словами «что внутри — то и снаружи». Ведь с того момента, как форма создана, то есть закончена, она конечна, и возникают границы и различие.

Так постепенно становится понятно, что цель игры — устранить форму, чтобы найти за ней нечто изначальное, лишённое различий и границ.

С метафизической точки зрения это возвращение к Богу, возвращение к Свету.

С физической точки зрения это вопрос об объединении сил, что приводит к новому вопросу:

«Что было прежде материи?»

Для метафизика цель заключается в превращении материи в Свет, а для физика за этим будет стоять преобразование материи в её изначальное состояние.

Для меня превращение материи в Свет или в изначальное состояние — одно и то же. Поэтому я утверждаю, что нет разницы между вчерашней и сегодняшней алхимией.

Так как нам этого добиться? Было бы вполне естественно, если бы вы, прочитав эту книгу, каким-то образом смогли превратить материю в Свет. В идеале это мог бы сделать каждый.

Итак, что может быть полезного в алхимии сегодня? И чем это было для древних? С метафизической точки зрения мы превращаем материю в Свет, а с физической — в изначальную энергию.

На сегодняшний день мы научились наблюдать последствия воздействия изначальной энергии с физической точки зрения, но при этом мы понятия не имеем, что это такое. Чтобы представить себе Вселенную как она есть в реальности, мы вынуждены идти от противного. Сфотографируйте звезды и напечатайте негатив снимка. Звезды будут отображены чёрными, что закономерно, так как они создают материю и не создают Свет. Звезда представляет собой скопление атомов водорода, которые, объединяясь, производят гелий, и этот процесс протекает беспрерывно. Звезда продолжает объединять и создавать все элементы Вселенной, а значит, и звёздную пыль. Но то, что окружает звёзды, то есть всё то черное, что стало белым на негативе, — это и есть настоящий Свет. Теперь вы видите, что материя в нашей Вселенной — эпифеномен, побочное явление: ничто.

ПОИСК СВЕТА

Вернёмся к метафизической точке зрения и спросим себя, как найти Свет. Это несложно. Света гораздо больше, чем материи, и он есть везде.

Наш взгляд на Вселенную — иудейско-христианский: я есмь презренный червь, живущий на земле, а боги — наверху. Так как я могу вознестись к Свету? И как мне избавиться от этой ужасной, отвратительной материи, из которой состоит моя плоть? Мы можем обрести метафизическое видение, только поняв свой собственный ир. Суть в том, чтобы сказать себе: «Я не буду специально где-то разыскивать Свет, а просто возьму его там, где он есть, — вокруг меня».

Древний алхимик тоже задавался вопросом, как научиться видеть и чувствовать Свет, разлитый повсюду.

Первый способ — созерцание. Я сяду где-нибудь и не буду делать ничего. Ибо в чём принципиальное различие между материей и Светом? Оно заключается в движении, волнении, суете. Можно сказать, что свет неподвижен, а материя беспокойна по своей структуре и в силу способа своего существования. Заметьте, что во всех космогониях сотворение мира происходит благодаря возбуждению неподвижного. Адам и Ева в полном покое пребывали в Раю. Там ничего не происходило, в этом — сущность Рая. Как только появляются движение и возбуждение, возникает Ад. А затем происходит переполох (мы свалили всю вину на Еву, но это другая история), Адам и Ева выставляются за дверь, что и положило начало акту творения, движению и падению. Кстати, во французском языке глагол «падать» (tomber) используется в сочетаниях «влюбляться» (tomber amoureux), «беременеть» (tomber enceinte), «болеть» (tomber malade), «умирать» (tomber mort) и «ложиться в могилу» (tomber dans une tombe).

Первый ангел, Люцифер, ни у кого ни о чем не просил, был абсолютно мирным и спокойным. Не думаю, что он был зол, но так получилось, что жребий пал именно на него. Ему сказали: «Иди и искуси Иова». И он пришёл в движение. С метафизической точки рения творение начинается с движения.

Возьмём, к примеру, индуистскую мифологию. Была чаша с водой, боги по какой-то причине пришли в ярость, кто-то толкнул чашу, и так возникли четыре реки Индии. Отлично видно, как пришло в движение неподвижное.

Другой пример: если я возьму скатерть со стола и сомну её, на ней появится много складок. Эти складки отличаются друг от друга в силу акта творения, но единственное, что действительно существует, — скатерть. Можно представить, что мы — складки на скатерти (я говорю это не для того, чтобы вас задеть (второй смысл глагола froisser, «смять» — «обидеть», «ушибить». — Прим. пер.). Каждая складка отличается от соседней, но всё же единственное, что существует, — скатерть. В чём в таком случае разница между складкой и скатертью? В движении. Это довольно интересно, потому что можно предположить, что в начале времён, а правильнее сказать до времени, Вселенная была такой: 

Затем рождается первое движение — первое разделение.

Во Вселенной ничего не добавилось и не убавилось, только время начало свою работу. Энергия циркулирует в нашей Вселенной по синусоиде, если не встречает сопротивления.

А теперь зададимся вопросом, как мы собираемся восстановить нашу Вселенную и наше единство.

Для этого я расскажу вам о счастье. Вам приходилось замечать, что, когда вы переживаете момент счастья, — я не говорю об удовольствии, — вы всегда неподвижны и молчаливы? Как будто счастье заключено в обретении неподвижности, не-движения. Когда вы находитесь в этом блаженном состоянии, вы погружены в единство настолько, что теряете представление о трёх константах нашего мироздания: о времени, пространстве и материи.

И, когда вы счастливы...
...Знаете ли вы, как долго это продолжалось? Нет.
Ощущаете ли вы своё тело? Нет.
Знаете ли вы, где находитесь? Нет.

Когда вы выходите из этого состояния, вы говорите себе: «Ах, как было хорошо!» Но когда вы непосредственно в нём, вы ничего не говорите. Поэтому, когда это происходит с вами при ком-то, вам нечего ему сказать. Кстати, говорят: «Влюблённые одни на всём белом свете». Влюблённые смотрят друг на друга и находятся в вечном настоящем. Это не значит, что так будет продолжаться вечно, потому что волнение возобновится, но мы найдём некий пузырь не-движения, пузырь покоя. Когда мы выходим из него, мы, конечно, больше не неподвижны и начинаем волноваться. Мы называем это эмоциями.

Неподвижность, покой — это l’Aour, Любовь (l’Аmour), а все эмоции — волнение. Вот почему hémo (эмоции) — кровь, а Любовь — душа; и это совсем не одно и то же.

И вот мы говорим: «Подумать только, в конечном счёте, чтобы найти Свет, я должен стать неподвижным».

Посмотрим, какие для этого существуют методы и приёмы. Например, можно медитировать: не двигаться, облачиться в белое, жечь ладан, но думать при этом о том, что будет на обед. Очевидно, подобный метод не годится: то, что я неподвижен снаружи, не означает, что внутри не будет свистопляски. Даже если внешне я неподвижен, движение продолжается во всех моих клетках. Но если во время медитации я в какой-то момент достигну полной неподвижности и окажусь в том самом пузыре, в котором не только я буду недвижен, но и всё остальное, то можно сказать, что я нашёл Свет в месте неподвижности, не-движения. Правда, когда я выйду из этого состояния, всё, что я смогу о нём сказать, будет не более чем его жалкой интерпретацией. 

Кристалл-Христос

В конечном счёте Свет — разновидность кристалла в стазисе. Это интересно, поскольку данная идея лежит в основе религий. Возьмём христианство. Трое волхвов следуют за звездой с пятью лучами, а через вертикаль пятиконечной звезды проходит линия и указывает путь к пещере, где лежит новорожденный Христос (Christos), кристалл. Это мне что-то смутно напоминает. Но я пока до конца не разобрался, что. Сейчас я могу сказать об идее кристалла-Христа только то, что кристалл представляет собой нечто такое, что пропускает Свет без какого-либо сопротивления. Значит, при этом не возникает волнения, и раз так, кристалл неподвижен. Тут заключено глубокое метафизическое значение.

Теперь посмотрим на физическое значение. Возьмём уголь и алмаз. Они оба состоят из чистого углерода, но один из них почему-то чёрный и тяжёлый, а другой — самое чистое и самое прозрачное тело во Вселенной. Странно, ведь это то же самое вещество. Что меняется? Дело в том, что один хаотичен, а другой структурирован, согласован, выверен, выровнен. Структурирование, согласование — что это значит? Я начинаю говорить об исправлении, о прямоте, о правильном пути, но есть ли связь между правильным метафизическим путём и правильным физическим путём? И если есть прямой путь, то куда он ведёт?

ПУТЬ ИНИЦИАЦИИ

Итак, когда у нас сложилось более точное представление о поиске, оказалось, что речь идет о поиске счастья. Это становится интересным, ведь бессмертие или получение гипотетического золота мало кого привлекают, зато то, как стать счастливым, — совсем другое дело.

Вы, наверное, заметили, что мир, окружающий нас, довольно беспокоен. Моя идея заключается в том, что нужно найти некий способ, причём не принудительный, когда волнение просто запирается в скороварке в надежде, что, пока она его удерживает, оно сдерживается. Искомый способ должен создавать из волнения нечто иное, трансмутировать его. Именно этим и занимается современная алхимия.

Есть и другие пути, но все они ведут в одно и то же место, потому что во Вселенной есть только одна неподвижная точка. Возьмите сферу: единственная неподвижная точка в ней — центр. В нашем поиске мы тоже пытаемся дойти до центра. Интересно, что все инициатические пути ведут из тех мест, где мы находимся в данный момент, к единому центру, но при этом мы не можем идти по чужому пути, потому что каждый из нас находится на сфере в своей собственной, неповторимой, позиции. Каждому из нас уготован свой собственный путь. Даже если вы очень близки с кем-то, траектории вашего движения будут разными. Более того, если двое находятся по разные стороны сферы, может создаться впечатление, что их пути идут в противоположных направлениях, и тогда, если один из них сможет убедить другого, что только его путь правильный, то второй, ступив на чужую дорогу, не сможет найти центр. Алхимия позволит вам найти свой путь, но в любом случае никто не сделает этого за вас. Поэтому мы не можем просто следовать путём алхимии. Мы можем только черпать вдохновение из того, что делали древние, а далее каждый найдёт свой собственный путь, потому что мы все разные.

ОЧИЩЕНИЕ МАТЕРИИ

Очищение материи происходит в три этапа

Первый этап: нужно сделать её неподвижной, то есть заставить её утратить внутреннее волнение.

Второй этап: Свет снаружи может войти в материю.

Третий этап: Свет распускает эту материю, как вязание, и обращает её в Свет.

Это верно не только с метафизической, но и с физической точки зрения. Данный стол существует. Он выглядит неподвижным, но на самом деле он «беспокойный». Атомы, из которых он состоит, вращаются внутри него, причём очень быстро, и если я не могу пройти сквозь этот предмет, то только потому, что атомы моего тела вращаются с такой же скоростью. Атомы постоянно сталкиваются друг с другом, из-за чего у меня складывается иллюзия, что стол твёрдый. Но если бы существовал хотя бы один атом, который бы вращался с иной скоростью, я бы прошел сквозь стол. Если бы моё тело было немного плотнее, этот мир был бы дымкой для меня, а если бы оно было немного тоньше, то я бы казался дымкой для этого мира. Таким образом, материя — всего лишь вопрос настройки.

Веретено усердно вращается, создавая материю, но что произойдет, если прялка остановится? Возьмём и остановим все эти атомы, — как если бы у нас был мощный тормоз, — и если всё получится, перед нами будет уже не стол, а куча атомов. Вы можете возразить, что, хоть атомы и существуют, никто и никогда их не видел: мы наблюдаем только последствия их существования, но у нас нет ни малейшего представления о том, чем они могли бы быть. Атом — несомненно, движущееся ничто, то есть компоненты атома (нейтрон, протон, электрон), возможно, не более чем движение воздуха. Если прекратить его вращение, вполне возможно, что он, лишившись движения, станет ничем на уровне материи или всем на уровне Света. Сделать тело совершенно неподвижным значит сделать его светоносным.

Возьмите некое вещество, например, воду. Если отнять у неё энергию, она станет неподвижной — льдом. Так что с метафизической и физической точки зрения можно сказать, что если сделать тело неподвижным, то можно обрести Свет. Таково моё мнение.

Как это сделать с практической точки зрения?
Как у древнего, так и у современного алхимика есть три способа сделать материю неподвижной.

Приведение материи в неподвижное состояние называется очищением.

Эти три пути называются сухой путь, влажный путь и царский путь.

Для сухого пути возьмём некое вещество, скажем, металл. Внутри него неспокойно. Древние верили, что всё, в том числе и металлы, — живое. Существуют даже металлы с плохим характером — более беспокойные, чем прочие. Я могу устранить это движение, если расплавлю металл и буду обрабатывать его определённым образом, пока он не успокоится, не смягчится и не сделается неподвижным. Когда металл становится недвижим, внутри него появляется кристалл. Это сухой путь.

Следуя влажному пути, мы тоже должны очистить материю так, чтобы она больше не сопротивлялась проходу Света сквозь неё. Для очистки поместим её в раствор (solution). Кстати, что вы делаете, когда у вас возникает проблема? Разве вы не ищете решение (одно из значений слова solution)? Здесь есть связь. Мы увидим её далее.

Итак, я беру металл, помещаю его в раствор и таким образом растворяю его, то есть разлагаю. Это принцип алхимии.

Чтобы «усмирить» металл для того, чтобы вывести из него его яд, в первую очередь его нужно разложить. Разложить металл нелегко в отличие от разложения растения или животного. Для металла надо что-то придумать. Сегодня мы знаем, что надо применить кислоту. Я надеюсь, вы согласитесь, что, воздействуя кислотой, агрессивным веществом, на металл, мы его разлагаем.

Есть несколько подходящих кислот, и о некоторых из них говорится на Языке Птиц. Например, небезызвестный Зелёный Лев алхимиков обладает способностью разлагать материю. Он зовётся «львом», потому что это агрессивное вещество, а «зелёным», потому что даёт такой цвет. В соборе Парижской Богоматери есть барельеф — человек, держащий щит с изображением Льва. Также он держит меч, он — воин, он — боец. Я смотрю на его

воинственную фигуру и думаю: «Да это же Марс, вот кого он мне напоминает».

Вы знаете, что между богами и металлами есть связь. Существует семь металлов, которые алхимики используют в течение семи дней недели, это семеро гномов Белоснежки (от «гнозис», «знание»). В алхимии также часто говорится о Купоросе (Vitriol), его ещё называют «стеклянным маслом». Это не что иное, как серная кислота. Но у Vitriol есть ещё один смысл, который можно обнаружить, расшифровав это слово как латинскую аббревиатуру: Visita Interiora Terrae Rectificando Invenies Occultum Lapidem («Посети недра земли и очищением обретёшь сокрытый камень»). Это своего рода инструкция по эксплуатации. Мы самостоятельно обращаемся внутрь себя и исправляемся. Исправленные, мы пропустим Свет. Это видно на примере алмаза и графита. Структура графита неровная, а алмаз с его стройной структурой пропускает свет.

 Вернёмся к нашим семерым гномам. Их ремесло — рыть землю в поисках драгоценных камней. Белоснежка, как следует из её имени, должна быть чистой материей.
Есть ещё и тот, кто стремится к превосходству — мерзкая королева-ведьма, постоянно задающая вопрос: «Кто на свете всех милее?» Она видит только форму, внешность, зеркало же отображает равновесие. Когда вы смотритесь в него, возникает баланс, потому что зеркало, создавая ваше отражение, заставляет вас рефлексировать (réflexion означает и «отражение», и «размышление». — Прим. ред.). Отражение не является работой мысли: Вселенная просто оказывает давление на вас, а вы отражаете её воздействие, стремясь уклониться от него, поскольку ищете равновесия, неподвижности. Зеркало заставляет
задуматься королеву-ведьму, поскольку оно отражает. Это меньшее, что может сделать зеркало.

Почему мы всё время говорим об этих семи металлах — свинце, олове, железе, ртути, меди, серебре и золоте? Потому что это один и тот же металл на разных стадиях созревания. Дело в том, что если я возьму свинец и буду ухаживать и присматривать за ним в течение нескольких миллионов лет, то он будет проходить через все эти этапы, пока не превратится в золото. Это то, во что верит (croit) алхимик. Так верю (crois) я или взращиваю (croîs)?

Ведь есть нечто очень интересное в том, что всё зарождается во тьме и идет к Свету. Рождается в сердце земли, чтобы выйти наружу. Если мы возьмём семь рудников, в которых добываются эти семь металлов, то они будут расположены в следующем порядке: от глубочайшего до самого близкого к поверхности, причём последний будет содержать золото, так как оно драгоценно (précieux) (près des cieux, поднебесное). Оно словно выходит из-под земли.

С растением происходит то же самое. Если посадить семечко в темноту, оно поднимется к свету.

Все это касается и животного мира.
Младенец тоже рождается в темноте.
Таков подход: я покидаю материю и иду к Свету.

Я уже говорил вам, что все эти семь металлов связаны с богами. Древние дали им имена богов:

свинец = Сатурн;
олово = Юпитер;
железо = Марс;
ртуть = Меркурий;
медь = Венера;
серебро = Диана;
золото = Аполлон.

Поэтому и появился воин в доспехах на фасаде собора Парижской Богоматери — Марс, железо.

Но можно ли сделать кислоту из железа? Да. Если мы смешаем сульфат железа с водой, получится серная кислота (Vitriol). Но тут возникает одна проблема: эта кислота будет жёлтой,

тогда как алхимики символически называют Vitriol «Зелёным Львом».

Так что давайте приглядимся к нашему воинственному герою внимательнее. И тогда мы обнаружим, что на нём — юбка, спадающая на ноги. В подобной одежде не очень удобно идти на войну. Таким образом, получается, что Марс-железо присутствует только вверху (броня), внизу же находится Венера (юбка), то есть медь.

Серную кислоту можно сделать, используя и медь, тогда сумма синей и жёлтой серных кислот придаст двойной кислоте зелёный цвет. Это и есть разгадка секрета Зелёного Льва.

ТРИ РАБОТЫ И ВОЛХВЫ

Первая работа
Мы разлагаем первичную материю, и, когда она разлагается, она становится чёрной. Это первая работа: работа в чёрном, или работа ворона. Почему используется именно этот символ? Потому что, когда мы разлагаем материю, она рассеивается, выпаривается и улетучивается, причём, улетучиваясь, становится чёрной, как ворон, летающий и чёрный. Если вы когда-либо интересовались Волхвами, то вы знаете, что их трое, что один из них чёрный и что они увидели Иисуса в яслях, последовав за звездой.

Вторая работа
Разложение тела завершено. Перед нами — будто чемодан с чистым и грязным бельем. Отложим чистое и отбросим грязное. Теперь мы будем заново собирать и компоновать чистое. Помните, что цель игры — в превращении материи в Свет, чтобы та перестала сопротивляться и полностью очистилась.

В чистом мы обнаруживаем маленькие кристаллы. Их много. Когда мы их все соберём, Свет пройдёт в них и они станут белыми. Это вторая работа — работа в белом, — которая также называется «единорогом» (licorne, символ чистоты; lié par la corne, то есть связанный с рогом, поскольку у него посредине лба расположен рог).

Продолжим наш путь с Волхвами. С чёрным и белым мы уже в пути.

Третья работа
Потом происходит нечто очень интересное. Как только кристалл становится совершенно чистым и больше не сопротивляется прохождению Света, он загорается особым цветом. Это работа в красном, в цвете последнего из трех Волхвов. Три Волхва искали именно этот кристалл (Христос, Christos).

Итого инструкция следующая: возьмите материю, расщепите её, далее отберите чистую материю, структурируйте её заново и ждите, пока в неё не войдёт Свет. И, когда Свет придёт, вам откроется дверь в центр. Это и есть Философский Камень, ваше окно или открытая дверь в недвижимый центр, к тому самому Свету.