«Елена Блаватская, или Ответ Сфинкса»

В ноябре 1990 года Александр Морьясон обратился к нам с просьбой опубликовать биографию Елены Петровны Блаватской, основанную на исторических фактах. Он оказал нам безусловную честь, написав следующее: «Только Ваша объективность историка, лишённая какого-либо негативного отношения к создательнице Теософического общества, позволит написать по-настоящему основательную биографию. Надеюсь, это изгладит из памяти читателей недавно выпущенный труд о жизни Елены Петровны Блаватской — произведение, которое можно было бы назвать смешным, если бы его тема не являлась столь серьёзной. Я уверен, что от Ваших изысканий, от выводов, которые, несомненно, станут предметом обсуждения, зависит принципиально иное понимание источников эзотерической традиции, нежели то, что существовало до сих пор...»

В ответ на это предложение, которое было сделано в связи с кинопроектом, требовалось провести тщательное документальное расследование, касающееся его героини. Тогда мы отважились написать этот труд. Своим вдохновением мы обязаны само́й «пожилой леди», чьи труды наставляют нас вот уже четверть века. Хотя надо признать, что «божества» теософской истории до сей поры не слишком нас интересовали¹.

Писать о Елене Петровне Блаватской (1831–1891) — совершенно уникальный опыт. Она, несомненно, одна из немногих исторических личностей, занимающих столь важное место в продвижении человечества по пути самопознания.

Однако о ней стыдливо умалчивают все, кроме её последователей. Да и те часто стремятся дистанцироваться от своей основательницы.

Английский журналист, к примеру, писал о ней в 1888 году: «Никто не рискнёт утверждать, что в целом мире существует женщина более известная!»

Великие литераторы того времени не могли и мечтать о такой славе. Но сегодня её имя почти забыто.

Диалог между каким-нибудь отчаянным биографом, пустившимся по следу, и духовными наследниками Блаватской мог бы звучать следующим образом:

— Биография Елены Блаватской?

— Может быть, вы не знаете, кто это?

— Не знаю.

— А имя Александры Давид-Неэль вам знакомо?

— Безусловно.

И этим всё сказано. Необходимо в нескольких словах пояснить читателю, что за полвека до появления книги «Путешествие парижанки в Лхасу» одна русская дама уже исходила запретные гималайские тропы и была принята в самых недоступных горных святилищах — там, где можно было встретить не только последователей внешнего ламаизма, но и адептов самых сокровенных поучений махаянского буддизма, доступных лишь горстке избранных.

Маловероятно, что с учётом оказанного ей приёма и её дальнейшей судьбы кому-то ещё когда-нибудь посчастливится получить хотя бы частицу этого Знания, и тем более — удостоиться позволения о нём рассказывать.

Самые ярые оппоненты Елены Блаватской уже в начале XX века оспаривали факт её инициации и овладения эзотерическими знаниями. Главными обличителями были Рене Генон и доктор Жерар Анкос (Папюс) — два клеврета западной эзотерической традиции.

Закономерно, что из репутационных соображений Александра Давид-Неэль никогда не упоминала имени своей предшественницы, лишь однажды написав пару уничижительных строк: «Учителя мадам Блаватской неизвестны в Тибете, а сама она всего лишь невежественная комедиантка, обязанная всей своей славой, по мнению местных жителей, лишь невероятной наивности людей Запада»².

Однако мадам Давид-Неэль без особых колебаний пользовалась плодами трудов той, по чьим стопам она следовала, а точнее — своим членством в Теософическом обществе, созданном Блаватской в 1875 году. Давид-Неэль вступает в него дважды: в 1892 и в 1911 годах. Со временем «парижанка из Лхасы» начала всё больше походить — и своим внешним обликом, и манерой письма — на саму Елену Петровну. Но общественное мнение, убаюканное всеобщим молчанием, предпочитает не замечать сходства и не оспаривает её заявлений. 

Сегодня многие даже не догадываются, насколько надуманны претензии тех, кто в начале XX века считали себя первопроходцами эзотеризма и ориентализма. Созданный ими портрет «коварной шарлатанки» заметно тускнел по мере того, как прогресс в изучении восточных религий восстанавливал утраченное доверие к уникальным трудам и инициатической компетентности Елены Петровны Блаватской.

Ведущие специалисты, изучавшие традиции Тибета, многие из которых стоят на высших ступенях буддистской иерархии, питают к Елене Петровне огромное, неоспоримое почтение. Таким было отношение девятого Панчен-ламы, Тубтена Чокьи Ньима, второго по значимости после Далай-ламы (высказано им в 1927 г.), ламы Кази Давы Самдупа, великого учёного из окружения Далай-ламы и сопереводчика «Бардо Тхёдол» (1933), доктора Д. Т. Судзуки, пропагандиста дзен-буддизма(1907). Их слова доказывают необоснованность обвинений в адрес Блаватской, вся лживость которых может быть объяснена лишь невежеством. Примечательно, что авторы подобных высказываний — как, например, Рене Генон — слывут образцами эрудированных и духовно развитых личностей.

Не осталось в стороне и лондонское Общество Психических Исследований (О. П. И.), выступившее с разоблачением Блаватской в 1885 году. Оно, можно сказать, не оставило камня на камне от её многолетней работы. Однако именно Общество Психических Исследований в 1986 году сообщило о том, что изобличающие Блаватскую документы, представленные в знаменитом отчёте Ходжсона, оказались подделкой.

И наконец, в ходе предпринятого недавно исследования тибетолога Дэвида Рейгла была подтверждена несомненная подлинность источников, по которым писалась прославленная «Тайная Доктрина» Блаватской.

И всё же до сих пор приходится отражать атаки недобросовестных биографов, находящихся в полном неведении относительно того, что их сведения устарели. Даже самая серьёзная французская энциклопедия до недавнего времени могла содержать недостоверную информацию в разделе «Теософия», пока не были внесены необходимые правки.

Абсолютная тщетность усилий Рене Генона, предпринятых им с целью очернения имени Блаватской, равно как и отчёт Ходжсона, будут рассмотрены здесь в двух отдельных приложениях. Это необходимо для восстановления истины.

При подготовке второго издания этой книги нужно было учесть все новые биографические сведения о Елене Петровне Блаватской. Ярким свидетельством изменившихся времён стала публикация множества документов в России. Два внушительных труда также были изданы исследователями этого вопроса. Первый — мастерски написанная книга Сильвии Крэнстон «Е. П. Блаватская. Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения» (H. P. B., The Extraordinary Life and Influence of Helena Blavatsky, Founder of The Modern Theosophical Movement), второй — книга Пола Джонсона «В поисках Учителей: за фасадом оккультного мифа» (In Search of the Masters: Behind the Occult Myth), к сожалению, слишком поздно попавшая к нам в руки, чтобы мы могли ссылаться на неё в первом издании.

Эти книги не изменили нашей точки зрения, но значительно расширили круг используемых документов. Произведение Сильвии Крэнстон в особенности содержит сведения, совершенно необходимые каждому, кто хочет объективно оценить значение деятельности Блаватской.

Мы сознательно ограничили объём книги, хоть это и может кого-то разочаровать. Она адресована в первую очередь широкой публике, не специалистам. Однако автор всё время принимал во внимание наличие иных точек зрения и иных версий изложенных событий, что может послужить поводом для дальнейших дискуссий.

Объект нашего повествования — главным образом биография. И если всё обаяние личности Елены Петровны Блаватской отразилось в более чем пятнадцати тысячах страниц её печатных трудов, то жизнь её — одно из самых захватывающих и удивительных приключений, достойных описания. В своей книге мы попытаемся воссоздать эту масштабную эпопею со всеми её подчас невероятными событиями.

Мы ни в коем случае не претендуем на сколь-нибудь значительную роль в изучении взглядов Елены Петровны, и ещё менее — истории Теософического общества. Нашу работу мы ограничили рамками чисто биографического повествования. Однако думается, что после 1875 года и вплоть до самой смерти жизнь Елены Петровны Блаватской была неразрывно связана с её трудами.

Нам кажется, что тщательное изучение её деятельности и свершений способно расставить все точки над i. Читатель станет, таким образом, единственным судьёй, опирающимся на первоисточники. И неважно, какое направление примет мысль автора. Более того, цель данного произведения заключается ещё и в том, чтобы читатель, углубляясь в отдельные аспекты, обращался к сноскам, набранным курсивом и отсылающим к критическим материалам по соответствующим вопросам (остальные ссылки имеют библиографический характер).

Сноски, помещённые в концах некоторых страниц, мы использовали тогда, когда нужен был оперативный комментарий, если, к примеру, заходила речь о терминологии либо о распространённой путанице, которую нужно было немедленно прояснить, и мы не могли это игнорировать.

И наконец, обозначим три важнейших вопроса, на которые любознательный читатель наверняка захочет получить ответы: «авторитетная» клевета Рене Генона, отчёт Ходжсона,

опровергнутый самим Обществом психических исследований, и так называемое «установление личности» Учителей Блаватской, предпринятое П. Джонсоном.

Проблема, с которой сталкиваешься, открывая для себя истинный облик Елены Петровны Блаватской, весьма точно сформулирована в статье, появившейся в The New York Times («Нью-Йоркское время») ещё при её жизни, 2 января 1885 года. Один журналист, которого никак нельзя заподозрить в ангажированности, написал о Блаватской буквально следующее: «В нашей стране те, кто мало её знает, считают её шарлатанкой. Те, кто знаком с ней лучше, относятся к ней как к учёной, полной энтузиазма, но сбившейся с пути. И только те, кто знал её близко и имел счастье быть её другом, восторгались ею и были по-настоящему увлечены; чем дольше длилась дружба, тем сильнее они ей верили. Ваш покорный слуга был в числе последних».

Итак, мы будем всеми силами стремиться к объективности — это наша основная задача. Но при этом мы отдаём себе отчёт в том, что интерпретация многих фактов зависит от уровня самосознания и восприимчивости читателя, осмелюсь даже предположить — от его интуиции.

Именно поэтому мы чрезвычайно признательны Александру Морьясону за согласие написать пролог для этой книги. А также переводчику Франца Бардона³, автору книги «Царственный Свет» (La Lumière sur le Royaume), вызвавшей большой интерес и признание среди читателей, интересующихся эзотерикой, — ему лучше, чем нам, удалось представить личность Елены Петровны Блаватской в контексте оккультной философии, оказавшей влияние на всю её необыкновенную жизнь.

БЛАГОДАРНОСТЬ

Без уникальных документов, собранных Мэри К. Нэф, архивистом Теософического общества в Адьяре, мы, лишённые путеводной нити Ариадны, никогда бы не смогли распутать всего клубка противоречий, связанных с деятельностью Блаватской. На то, чтобы отыскать и систематизировать всё это, у Мэри ушли целые годы изучения теософских источников в Индии (см. «Личные мемуары Е. П. Блаватской» (Personal Memoirs of H. P. Blavatsky) — далее P. М.).

Мы также хотим выразить благодарность Теософическому обществу Франции за содействие во всех вопросах, касающихся библиографии и символики, используемой в данной книге. Отдельная признательность г-ну Мишелю Каракостеа за данные им рекомендации, которые тем не менее не делают его ответственным за наши авторские решения. Г-ну Мишелю Шапотэну мы обязаны всем иллюстративным рядом⁴, а благодаря любезности председателя Общества, г-жи Каракостеа, с лёгкостью получили доступ к другим материалам, необходимым для работы.

Мы хотим также тепло поблагодарить Объединённую ложу Теософов в лице г-на и г-жи Ле Блуа, которые оказали нам неоценимую поддержку и содействие в доступе к исследованиям о влиянии трудов Блаватской. Результаты этих изысканий и труды С. Крэнстон (см. выше) легли в основу эпилога.

Мы весьма благодарны всем нашим друзьям, которые помогали нам в решении задач, казавшихся подчас невыполнимыми: Эрику Шлюмберже, вдохновлявшему и ободрявшему нас, и Александру Морьясону, который как никто другой способствовал тому, чтобы эта книга увидела свет.

Оно дошло до нас, Знание Бога,
И с его приходом, сын мой,
Невежество будет изгнано.
Оно дошло до нас, Знание Радости,
И с его приходом грусть уйдёт к тем,
В ком осталось для неё место.
Герметический корпус (XIII, 8)

Произведение, которое не вносит никакого вклада в извечную борьбу человечества со страданием, не заслуживает, на мой взгляд, ни похвалы, ни рекомендации. И если бы таковой была настоящая книга, этот пролог был бы всего лишь стандартным набором штампов и светских условностей.

Но жизнь Елены Петровны Блаватской и её труды в действительности распахивают перед нами Золотые Врата Знания, о котором человечество мечтало вплоть до последней четверти XIX века.

Мечтало страстно, ведь именно это Знание способно дать ответ на главный вопрос человеческого бытия: что за необходимость заставляет нас рождаться, страдать, бороться и в конце концов умирать?

И что пытались сделать все религии мира, философские системы и метафизические игры разума, как не избавить человечество от этой беспричинной тоски? Вековые попытки, которые продолжаются до сих пор, оказались, увы, совершенно бесплодными, и загадка вечно ускользающего счастья по-прежнему выглядит необъяснимой. Материальное благополучие современного Запада бессильно перед страданиями Души.

Однако ответ на ключевой вопрос о своём происхождении и становлении, который задаёт себе человечество, вот уже более века содержится в трудах Блаватской, переданный через людей, сумевших возвыситься над страданиями и постичь на практике Науку Разума. Были ли они первыми? История свидетельствует, что нет.

Вряд ли кто-то из туристов, гуляющих сегодня по Александрии, догадывается о том, что в 415 году н. э. под этим знойным небом было совершено убийство, которое ознаменовало собой болезненный поворот эволюции от знания и понимания основ бытия к тому, что на Западе стало называться «цивилизацией».

Но даже те, кто знают, с трудом могут отыскать в каких-нибудь трёхстах метрах к западу от площади Саада Заглула следы жестокого преступления, которое город, словно стыдясь своего прошлого, навсегда похоронил в руинах Цезареума⁵.

Неподалёку расположена резиденция первого Александрийского патриархата, ныне Коптской Церкви, где и покоится убийца, погребённый в склепе, канонизированный церковью и почитаемый христианами. В начале V века н. э. епископом Александрийским был Кирилл⁶

Он оказался хорошим учеником своего дяди, слывшего человеком «решительным и коварным..., руки которого были по локоть в крови и золоте»⁷>.

Распалив гнев христиан и невежественных монахов из Нитрийской пустыни, он обрушил его на голову хрупкой женщины, вся вина которой заключалась в том, что она преподавала математику, астрономию, философию и разбиралась в теургии⁸. Имя этой женщины — Гипатия⁹. Она была дочерью знаменитого математика Теона Александрийского, последней звездой античной мудрости.

В своих публичных лекциях, которые посещали лучшие умы того времени, Гипатия «слишком успешно срывала покровы таинственности с религиозных „чудес“, изобретаемых отцами [церкви], и потому стала представлять для них угрозу»¹⁰.

Вот почему в один из дней Великого Поста 415 года колеснице Гипатии, возвращавшейся из Мусейона¹¹, преградила путь ватага фанатиков, вдохновлённых епископом и возглавляемых Петром Чтецом. Гипатию схватили, и толпой овладело безумие. На женщину со всех сторон обрушились удары дубинок, и в этом кипящем котле ненависти её, истекающую кровью, протащили через весь город до Цезареума и бросили к ступеням алтаря. Десятки варварских рук, срывая с неё одежду, начали кромсать её тело устричными раковинами¹², раздирая его до костей. Потом окровавленные останки принесли в место, называемое «Синарон», и предали огню.

Это жестокое убийство роковым образом способствовало тому, что христианство присвоило себе — и присваивает по сей день — честь единственного хранителя мирового культурного наследия в странах Средиземноморья. Действительно, в те времена, во многом благодаря указам Феодосия I Великого¹³, многие служители церкви ополчались против всего, что шло вразрез с насаждаемой ими религией: древних манускриптов, античных культов, философских школ, статуй богов — всего, что представляло, по сути, Основные Универсальные Принципы. Всё это было сожжено или разрушено ударами лома, а носители Древней Мудрости подверглись преследованиям.

Столь подробный рассказ о данном событии приведён здесь отнюдь не случайно. Он в полной мере характеризует религиозную и культурную среду, в которой жило большинство людей того времени на Западе и Ближнем Востоке. Он позволяет также понять, почем современная наука исповедует принципы материализма, а человечество, лишённое своей истинной исторической памяти, только в конце XVIII века¹⁴ начнёт интенсивные поиски утерянного знания.

Итак, стоит коротко остановиться на сути этой чудовищной утраты.

Это Знание пришло с севера Индии¹⁵за сотни тысяч лет до нашей эры, впоследствии распространилось в Египте, Халдее и значительно позже — в Греции. Знание Основных Универсальных Законов, управляющих Вселенной (Макрокосмом) и Человеком (микрокосмом), равно как и учение об этих последних. Практика данного учения, связанная с подвижничеством, издревле является основой гармоничного развития личности. Всё это распространялось в храмах, под сень которых мог войти любой образованный мужчина или женщина, чьи моральные принципы имели под собой твёрдую основу.

Эта Доктрина была тайной, и овладеть ею могли лишь высшие слои общества. Основная часть населения, невежественная и покорная, в силу социальных причин была лишена возможности учиться, дабы Знание не было использовано в разрушительных целях. Но даже доступная народу «религия» была аллегорическим выражением Универсальных Законов. В действительности это уникальное Знание являлось общим для всех народов, но для своей манифестации в конкретных условиях места и времени оно заимствовало символику, близкую той или иной этнической группе. Вот почему единая Истина была рассеяна во множестве проявлений.

Говоря о единстве Законов Вселенной, Тайная Доктрина включала в себя, таким образом, все планы бытия, существующие в Космосе, и, как следствие, то, что мы называем материей и духом:

• Она изъясняла Священную Математику, или Науку Чисел, и её необходимое дополнение — Астрономию, которая позволяла постичь систему Энергий и Миров, называемых также «богами», откуда произошло слово «теогония» — «возникновение богов». Объясняя плотный мир, в котором мы живём, она обучала «земной» математике, учитывая влияние Космических Сил на человека и предметы, не забывая и об Астрологии.
• Зная сокровенные свойства трёх великих царств Природы и человеческой психики, она создала действенную Медицину и умела делать анестезию под гипнозом. Пытаясь ускорить эволюцию материи и совершая операции по изменению изначально присущего ей электромагнетизма, она добивалась результатов в опытах над минералами (трансмутации металлов), растениями и телом человека (абсорбции определённых веществ), таким образом, провозглашая принципы Алхимии.
• Cтремясь к истинному счастью человека, она предлагала ему способы управления в первую очередь своей природой и, как результат, внешним миром. Так были раскрыты два принципа Магии¹⁶ или Теургии:

1. Очищение, или искусство подчинять личный электромагнетизм действию Универсального Электромагнетизма для того, чтобы распутать клубок нервных энергий, управляющих¹⁷ психикой и интеллектом¹⁸. Так в человеке проявляется Божественное Начало. Для этого используются в том числе концентрация, медитация, а также влияние различных дыхательных техник, визуализаций и звуков на тонкие планы человеческого существа.
2. Воздействие на окружающую среду (исцеление, материализация и т. д.) — через Силу Слова, с помощью Планетарных и Элементальных Духов — посредством Универсального Электромагнетизма.

Основанная на точном соблюдении правил и ритуалов, на использовании геометрических фигур, Теургия была «церемониальной» и «оперативной». Обращаясь к Науке Слова, она

использовала истинную Каббалу¹⁹.

Распространившись, это Знание впоследствии стало не только основой различных областей «современной науки», но и фундаментом взаимодействия живых существ и самого ключевого принципа, который именуется Универсальным Сознанием.

Об этой впечатляющей возможности влиять на материю так же, как и на тонкий план человека, до сих пор не ведают на Западе ни наука, ни религии.

В последующие тысячелетия распространение Тайной Доктрины пошло по двум совершенно разным направлениям:

1. На Восток, где она существовала первое время в Ведических Тайных Школах на севере Индии (там она была впервые открыта), в которые с конца II века н. э. из Египта, Греции и Малой Азии стекались ценные трактаты, утерянные в водовороте западной истории. С VII века центром этого Знания становится Тибет. Буддистский царь Сонгцен Гампо был первым, кто привёз с Индостана бесценные манускрипты и спас от исчезновения даже в самой Индии многочисленные письменные свидетельства Знания. Наропа, буддистский учитель, в XI веке оставил другие рукописи Марпе Переводчику, который сохранил их в Тибете. Когда в XV веке великий Цонкапа реформировал тибетский буддизм, все разделы этой Доктрины — Космогенезис, Антропогенезис, Медицина, Астрономия, Астрология, Теургия и т. д. — были окончательно спасены от охватившего мир мракобесия. Тибет в тишине своих труднодоступных монастырей сумел сохранить память человечества.
2. На Запад: с течением веков античное Знание постепенно уходило в тень, так как его фундаментальная основа, Теургия, стала разрушительным инструментом в руках недобросовестных людей, имевших доступ к этому сокровенному Знанию, — иногда даже самих священнослужителей²⁰.

Таким образом, с XIV века до н. э. приобщиться к постижению Доктрины в храмах Египта становилось всё труднее. Конечно, были великие Посвящённые, которые получали это Знание, но в целом путь к Посвящению оказывался всё более недостижимым, и в V веке до н. э. даже в Греции Великие Таинства и Школы Мудрости были почти утрачены. Оставались ещё Халдейские Школы Мудрецов, которые продолжали через посредство своих многочисленных сект распространять Знание, но оно делалось всё более и более закрытым²¹.

Именно Тайную Доктрину провозгласил Пифагор Самосский в городе Кротоне в VI веке до н. э. Основные философские аспекты Доктрины были изложены полтора века спустя Платоном, обучавшимся в Египте²². Они таили в себе концепцию Триединства Божественной Природы, которую около восьми веков спустя позаимствуют «отцы церкви», проповедуя догмат о Святой Троице.

Кроме того, в Александрии за век до наступления нашей эры большой популярностью у иудеев пользовался философский трактат, содержащий заповеди Платонической Школы. Этот труд стал для отцов церкви «Книгой Премудрости Соломона», оригинал которой на иврите так никогда и не был обнаружен.

Тем не менее в конце II века н. э. Тайная Доктрина получила распространение на Западе — в первую очередь в Афинах и Александрии, где Аммоний Саккас говорил о ней в своих лекциях, называя её Эклектической Теософией, а также Космогенезисом(Учение о бесконечной

Божественной Сущности Вселенной, проявленной в мире через законы Математики, Астрономии и т. д.), Антропогенезисом (Учение о Человеке в аспекте его Вселенской Души) и Теургией (Божественная Сила, позволяющая преодолеть человеческую ограниченность и достичь мира Божественного).

Но Теургия из-за того, что её ошибочно принимали за чародейство, поначалу отвергалась даже сторонниками Аммония (Плотином и его последователем Порфирием). Правда, впоследствии они всё же признали её, неофициально, после своей собственной инициации и блестяще написанного Ямвлихом трактата «О Египетских Мистериях», где он повествует об этой Божественной Науке.

Более широкое распространение Доктрина, основанная на эзотерическом учении Платона²³, получила в III веке и послужила основой для создания Неоплатонической Школы. Тексты и диспуты её сторонников возникали исключительно в философском ключе, так как практики, ведущие к экстазу — «катарсису» (очищению) — с помощью Теургии, уже не были в ходу.

Сто лет спустя, в конце IV века н. э., отцы церкви решили истребить платонизм. В атмосфере невежества и злобы возникла «идея преследования, узаконенная Феодосием I, где праведники церкви творили милость и правосудие»²⁴

Отдельные аспекты именно этой Доктрины излагала на своих публичных лекциях Гипатия, чья смерть положила конец заступничеству, коим пользовались в Александрии адепты Неоплатонической Школы благодаря тому влиянию, которое эта женщина оказывала на Ореста, префекта Александрии. Уже тогда, в 391 году н. э.²⁵, Серапеум, «сын» Александрийской библиотеки, в котором хранились ценнейшие свидетельства Знания, был разрушен до основания, а его свитки — брошены в огонь²⁶.

Орда фанатиков громила всё на своём пути, а епископ Феофил «оказывал им всестороннюю поддержку...»²⁷. Вот почему смерть Гипатии остаётся символом случившегося в V веке н. э. кардинального поворота в эволюции народов Запада и Ближнего Востока.

Это намеренное уничтожение, «которым руководили, возбуждая гнев²⁸, духовные пастыри церкви», сменило девиз «Познай себя, и ты познаешь богов и Вселенную», который правил умами людей до появления современной науки, на другой — «Верь, не ища знания»²⁹. Так церкви удалось избежать надоедливых расспросов о первопричине не только некоторых догматов христианства, но даже его таинств и теургического церемониала.

Этот поворот люди совершили, несомненно, по доброй воле. Но осуществили его те, кто алкал власти и управлял большинством. Со временем вследствие религиозной политики Феодосия I и при поддержке паствы Римской Католической Церкви на Западе наступили времена инквизиции и подчинения христианским догмам. Всякого инакомыслящего пытали и приговаривали к смерти, общественную мысль беспощадно преследовали, а отдельных политических лидеров подвергали гонениям.

Процесс уничтожения был долгим и болезненным. Те, кто пытался сохранить Благородную Науку, сжигались на кострах или были вынуждены скитаться по дорогам Европы, спасаясь

бегством под защиту мусульманского мира. Арабские философы Школ Кордовы и Багдада сумели сберечь бесценные фрагменты знаний. Многие тогда объединялись в группы, скрепляя своё братство обетом молчания, в страхе перед тотальным террором. Иудейские и христианские каббалисты, суфии, алхимики, маги — все объединились под знаменем герметизма. В их руках оставались спасённые от уничтожения, но в большинстве своём сокращённые документы, чей сложный пророческий символизм порождал разные толкования.

Распространение учения, лишённого своих духовных истоков, с одной стороны, и жестокость, практиковавшаяся веками, с другой, оказали христианству плохую услугу. Однако, несмотря на весь ужас ситуации, Послание Христа не было искажено: наоборот, внявшие ему тысячи людей объединились в подлинные духовные Братства, в недрах которых рождались поистине выдающиеся личности, достигшие Озарения.

Слияние античной мудрости с основами христианства могло бы стать трамплином для небывалого развития человечества, когда многие, преуспев в их изучении, получили бы возможность достигнуть Посвящения в высшее, более действенное Знание.

Но и по сей день поклоняются иконе «Святого Кирилла», и последователи церквей Запада могут оставить на ней свой благочестивый поцелуй...

Тайная Доктрина не умерла. Долго скрываемая, она была впервые столь широко обнародована в конце XIX столетия.

Вновь зажигая потухший было в V веке н. э. факел знания, Елена Петровна Блаватская раскрыла тайну двух первых разделов Эклектической Теософии, пытаясь примирить все религии в единой системе, основанной на Вечных Истинах. Эти разделы — Космогенезис и Антропогенезис, то есть знание об образовании Вселенной и миров, о зарождении и сокровенной структуре пяти царств Природы сообразно поступательным этапам её развития: царство минералов, растений, животных, людей и «царство божественное» как завершение настоящего планетарного цикла человеческого существования.

Мои слова могут показаться слишком мудрёными, и некоторые не почувствуют ровным счётом ничего, читая эти строки. Однако в них содержится лучший подарок человечеству за многие века...

Широко открыв врата храмов различных традиций, Елена Петровна Блаватская описывает языком, понятным современному человеку, многочисленные символы, в которых выражено уникальное знание. Обнаруживая золотую нить, связывающую их воедино, она даёт людям ключи к постижению Вселенной, чтобы те смогли наконец понять тот мир, в котором они жили, понять, кем они были, и узнать цель, которой каждый должен был достичь самостоятельно (Путь, называемый «Посвящение») или сообща (долгий Путь всеобщей эволюции, описанный пофазно).

Человечество должно было вернуться к своим корням и своему пути становления. Проникнуть в тайну Вечной Жизни стало возможным не благодаря вере или догме, а в результате совершенствования Сознания, которое единственное является основой Вселен-
ной и её Законом.

Если Елена Петровна Блаватская и обличала церковь — а на самом деле только неконструктивные слепые верования безотносительно их религиозной окраски, — то делала она это не для того, чтобы запятнать Образ Христа, а для того, чтобы избежать его использования в корыстных целях. «Священники убеждали вас в существовании вечного ада, к которому вела одна несчастная, полная неведения и ошибок жизнь; они гарантировали своё посредничество как единственную возможность спасения и старались уничтожить все следы науки магов и древних иерофантов, которые могли бы избавить вас от зла», — писала по этому поводу Блаватская.

Она назвала свой блестящий синтез религий, мифов и философских школ прошлого древним словом «Теософия». Универсальность истинного Знания была ею доказана.

Подобно античным учителям мудрости, она опиралась на достигнутый в своём веке уровень науки и духовности, чтобы восстановить философию и путь аскезы, ведущие к таинствам.

Однако из-за того, что тезисы её послания (религии и соответствующие им церкви; западные эзотерические учения и христианство, которое они пытались облагородить; индийские доктрины, проникшие в ортодоксию; спиритизм, держащийся на опасных верованиях; наука в прокрустовом ложе материализма; позитивизм и механицизм; сексизм, которому подвергаются женщины, работающие в областях, считавшихся мужскими со времён Ветхого Завета), становились мишенью для критики, имя Елены Петровны Блаватской было очернено.

Но даже это неприятие свидетельствует о значении её работы, ведь людям свойственно выделять то, что они не в состоянии постичь немедленно и что выводит их из зоны социального, ментального или религиозного комфорта.

Но рассуждать здесь о той дискредитации, жертвой которой стала Блаватская, значило бы обрушить на величие её труда потоки невежества и слепых страстей.

«Мои книги, — говорила она когда-то, — будут поняты только в конце грядущего века». Мы уже живём в этом времени. Она могла бы добавить: «Мой труд и моя жизнь, тесно связанная с Теми, Кто послал меня, будут поняты лишь через столетие». Действительно, её Знание в наши дни чрезвычайно востребовано, а всё необычайное, случившееся с ней, сейчас гораздо легче находит объяснение.

Для того чтобы лучше осознать сегодня все задачи, поставленные Теми, Кого называют Учителями госпожи Блаватской, искреннее принятие поможет больше, чем убеждение. И каждый из нас сделает свои собственные выводы из этого послания.

В действительности нам не дано до конца понять Высшее Начало — человеческому разуму не хватает для этого должных критериев. Его возможно воспринять лишь биением своего сердца и ясностью ума. Оно милосердно раскрыло перед людьми Высшую Реальность Адептства, оставшись маловразумительным для большинства и подарив остальным радость познания.

Но тем не менее растёт количество школ, которые обращаются к наследию Учителей — тех самых, о Ком писала Елена Петровна Блаватская. Кажется, что в дни глубоких потрясений наследие Гималайского Братства становится для огромного количества людей возможностью слиться с Энергией Жизни.

К несчастью для понимания столь тонких материй, сами Учителя и Их Ученица были поставлены вне закона. Действительно, «нет пророка в своём Отечестве», не стала им и Блаватская в своём Теософическом обществе.

«Лучше пусть погибнет Теософическое общество, чем выкажет неблагодарность Е. П. Б.». Это изречение, принадлежащее такому Автору, имеет ли вещую Силу Слова?³⁰

Но, несмотря ни на что, послание Блаватской проникло в сознание многих людей, и это уже победа. Победа невероятная, если задуматься о судьбе графа Калиостро, последнего мученика инквизиции...

Блаватская оказала колоссальное влияние на философов, художников и учёных, которые всё больше убеждаются — и выражают это посредством математических формул, — что материя есть не что иное, как «продукт Разума». Термины «энергия» и «вибрации» применительно к нашей реальности пришли к нам из «Тайной Доктрины», главного труда Блаватской.

Люди или забыли, или никогда не знали Посланника Знания, но само оно уже успело проникнуть в повседневный лексикон даже тех, кто не имеет никакого отношения к оккультизму. Мы всё чаще слышим в средствах массовой информации и в бытовой речи выражения, уже ставшие обыденными, привычными для слуха: «Это моя карма», «возможно, в прошлой жизни...», «астральное зрение», «моё астральное тело», «хорошая аура» и т. д. Те же, кто презрительно отзываются об «этом медиуме» (читай — мошеннике), тем самым ещё раз подчеркивают, как глубоко парапсихологическая терминология Блаватской вошла в их жизнь.

Между тем Блаватская не только смахнула вековую пыль с эзотерических знаний Запада, но и стала причиной их грандиозной популярности. В самых серьёзных мистических кругах не обходятся без упоминания о её трудах. Самые неосмотрительные повторяют сообщённые ею истины, причём в её же терминах, без всякого цитирования. Другие даже отваживаются заново «пересоздать» некие метафизические системы, в точности копируя её Учение, но отказываясь открыто признавать источник...

Всё это по большому счёту неважно. Да и вообще, существует ли плагиат в мире идей? Ведь они витают в воздухе... И блаженны те, кому достаются самые возвышенные. Мы греемся в лучах невидимого солнца и не сознаём того, как теософское послание подогревает наш исследовательский интерес. Если нас достигают яркие лучи, так ли велика потребность в самом солнечном диске, ведь Животворящий Разум всё равно находится за его пределами! «Только превосходство спасительной Доктрины должно иметь значение, и неважно, что происходит с её Посланником». Так могла бы сказать сама Елена Петровна Блаватская.

Хотелось бы, чтобы на французском языке был издан серьёзный труд о жизни Блаватской. И даже если биография, представленная в настоящей книге, покажется вам занимательным чтением, это всё же объективная работа историка, исследование, основанное на первоисточниках, которые только и могут дать читателю возможность сформировать собственное мнение.

Эта книга — великолепное введение в фундаментальные вопросы Источников Эзотерической Традиции. В этом состоит цель данного произведения.

Если же по прочтении этой книги какой-нибудь искренний ученик или просто честный человек нашего времени с головой погрузится в изучение трудов Блаватской, он поймёт ценность подлинного Знания, которое давно утеряно нами, но сохранилось на вершинах Тибета. В нашем прологе Древнему Знанию посвящено немало страниц, но это лишь для того, чтобы за рамками религиозных и философских споров показать, какие возможности таит учение, называемое теософией.

Можно допустить, что, осознавая сегодня универсальную ценность этой информации, неизбежно делящей людей на тех, кто за, и тех, кто против, каждый добросовестный исследователь придёт к тому, что изучение теософии открывает путь к Божественной Мудрости³¹. Во всяком случае, он не станет больше считать теософию всего лишь очередным оккультным учением, которое в конце XIX века проповедовала одна «русская». Напротив, он будет знать, что нельзя причислять себя к оккультистам или эзотерикам, не будучи теософом...

Даруя полное освобождение от страданий, это Знание создаёт условия, ведущие человечество к «самой великой победе, какую только может одержать смертный»³².

Если бы могли Те, Кто направляет людей к этой победе, наделить всех ищущих пониманием Пути и решимостью добиться результатов в достижении Космического и Вечного Сознания...

Александр Морьясон